— Та, нет, я чуток дальше к Козьей роще, — махнул рукой в сторону мужик. Нормальные у них тут названия, оригинальные.

— А вы не могли нас до Дубков подвезти? — присоединилась к переговорам Ванда, у которой в голосе появились просящие нотки.

— Та почему не могу, могу, — мужик добродушно кивнул головой. — Усе равно порожняком пру. Всех поросей распродал.

— Мы заплатим, — неуверенно встрял я.

— Та, разберемся. Забирайтесь, — он махнул рукой к себе за спину.

Мы переглянулись и полезли в телегу. Кроме вороха соломы на дне ничего не было. А запах стоял такой, что лично мне сразу стало понятно, где именно ехали удачно проданные пороси.

Эти тридцать километров я запомню надолго. Меня так еще ни разу в жизни не швыряло и не колбасило. Дорога тянулась через лес, но называть это нечто дорогой лично у меня не поворачивался язык. Скорее это была просека, вырубленная между деревья. Причем вырубали просеку пьяные дровосеки, которые шли за не менее пьяной лошадью. Вот как шли, так и прорубили. Я прикинул: если бы эта дорога была прямой, то путь до Дубков составил бы не тридцать километров, а максимум пятнадцать. Лес, правда, был хорош. Но я под расстрелом не пошел бы в него в одиночку. Высоченные деревья, которым просто не могло быть столько лет, сколько могло показаться, глядя на их ширину и высоту. Здесь раньше просто не было таких лесов, а когда они появились, то началась борьба за выживание, приведшая к тому, что деревья в погоне за солнечным светом вымахали размером с древние небоскребы. Но исполины, «подпирающие небо», все же составляли не основную часть леса. Было здесь много обычных березок, осинок и тополей. Хватало и прочей растительности: живописные, покрытые изумрудными листочками кусты, травы, цветы, я даже заметил семейку грибов, когда мы проехали мимо. Правда, я не стал выпрыгивать из телеги, добираясь до грибочков, во-первых, я сразу же заблудился бы, а, во-вторых, я не настолько хорошо разбираюсь в грибах, чтобы рисковать ради сомнительного успеха в деле их добычи жизнью.

Трясло так, что даже Гвэйн не выдержал и где-то на середине пути спрыгнул с телеги и бежал рядом. Лошадь на него косилась, но никаких признаков беспокойства не проявляла.

— Хороша псина, — одобрительно поцокал языком мужик, впервые разглядывая Гвэйна. — Смесок с волком? — спросил он у меня.

— Да, вроде бы, — простонал я.

— Жалко только у смесков потомства нет, — покачал головой мужик.

— И слава всем богам, — с чувством произнес я.

Когда мы все же доехали до Двух Дубков, я уже мало что соображал, зато принюхался и запах меня уже не раздражал.

Ванда выглядела еще хуже меня. Ее еще и укачивало вдобавок ко всему.

Зато Рейн был как огурчик. Выпрыгнув из телеги, он отсчитал мужику двадцать медяшек, несмотря на то, что дядька брать деньги не хотел.

— А теперь надо найти старосту, — я потер спину, пытаясь распрямиться. — Александра Диксона.

— Нет, — решительно возразила Ванда. — Сначала мы найдем таверну, устроимся, помоемся, а потом найдем старосту. Потому что мы, я подозреваю, так воняем, что тем поросям завидно, где бы они сейчас ни находились.

— Женщины, — глубокомысленно произнес Рей, мы переглянулись, и, подняв брошенные на землю сумки, направились искать таверну.

Глава 22

Долго искать таверну нам не пришлось. Первый же попавшийся нам на пути житель этой деревни сообщил, что это единственное трехэтажное здание в поселке, находящееся в самом центре, и спутать его с чем-либо другим мы не сможем даже при сильном желании. Пока мы шли по довольно ухоженным улочкам к этому возвышавшемуся над всеми остальными домами зданию, я с любопытством осматривался по сторонам. Я нигде и никогда не был, кроме Жильны. Вольфнест и имение Дефоссе — не в счет, туда меня привезли на машине без моего личного согласия, и по сторонам во время поездки я разумеется не смотрел. И вот сейчас я оказался в самой настоящей деревне.

Покосившись на Ванду, я заметил, что она так же как и я с интересом осматривается, только пытается делать это не так откровенно. Рейн же шел впереди с каменным выражением на лице.

— Тебе не кажется, что это здание не вяжется с общей картиной? — я поравнялся с Рейном и задал интересующий меня вопрос.

— Тут может быть два варианта, — Рей остановился и, прищурившись, посмотрел на таверну. — Или этот дом когда-то принадлежал местному богачу, который либо уехал, либо разорился, а хозяин быстренько прибрал добро к рукам; либо здесь недалеко какая-нибудь выработка или лесозаготовка, на которой работает много наемных рабочих, и хозяин не испытывает сложностей из-за недостатка постояльцев. А чтобы этот избыток никуда больше не уплыл, приходится рекламировать себя как самый лучший вариант и соответствовать своему статусу, хотя бы размерами, — и он, поправив на плече рюкзак, быстрым шагом направился дальше.

Я остановился перед прилавком книжной лавки: газеты со столичными новостями разных печатных изданий превалировали в ассортименте скучающего, мирно дремлющего продавца. Кроме газет я увидел выцветшую от времени карту деревни и прилегающей территории. Учитывая размеры этой самой местности, я прекрасно понимал, почему именно этот шедевр каллиграфии не пользуется популярностью. Местные и так все в округе знают, а пребывающих тут практически не бывает. Купив у удивленного то ли моим появлением, то ли тем, что хоть кто-то позарился на запыленную брошюру продавца, карту за два медяка, я быстро догнал своих спутников. Помимо самой карты, там присутствовало краткое описание мало-мальски значимых объектов деревни Два Дубка.

Краткое описание и расположение таверны в ней разумеется присутствовало. Местная достопримечательность, ха-ха. Как оказалось, Рейн был прав. Правдивыми оказались обе версии, которые высказал мой друг. Первая, что трехэтажное монументальное сооружение являлось некогда, ну скажем так, скромным охотничьим домиком правящей верхушки нашего государства несколько десятилетий назад. Верхушка сменилась, следующие правящие никогда охотой не интересовались и государственное никому не нужное имущество было пущено с молотка за небольшие деньги. Нынешний хозяин поспел первый, что и привело его к открытию таверны, когда в округе начали обосновываться лесозаготовщики. Поэтому прошаренный хозяин таверны в накладе не остался и теперь находится и при большом хозяйстве и неприличной для этой местности прибыли. Могу поспорить на пару медяков, что тут не обошлось без помощи эриля. Ну или сам хозяин был слабеньким магом, именно этой направленности и свои прозрения выдает за небывалую удачливость.

— И как они лес перевозят по такой жуткой дороге? — не удержавшись, спросил я, когда мы уже входили в главные двери вышеупомянутой достопримечательности местного разлива.

— Сплавляют, скорее всего, или с другой стороны есть другая дорога получше, — на этот раз мне ответила Ванда. Я заметил в ее голосе напряжение и, проследив за взглядом девчонки, увидел, что ей так не понравилось. Не понравились ей, судя по всему, вышеупомянутые лесорубы в количестве пяти рыл, наверное, одна бригада или смена, я не слишком в таких нюансах разбираюсь, которые в это время сидели в большой зале, ели и с нескрываемым интересом поглядывали на нас. Точнее на Ванду. Так как они сидели, то определить их рост не представлялось возможным, но, если судить по мощным, увитым мышцами рукам, выпуклым грудным клеткам и мощным шеям, мужчины были далеко не маленькие. Не могу сказать, что они были какими-то страшными, или имели дебильный вид, но… Они были молоды, не больше двадцати-двадцати пяти лет, и даже в чем-то хороши собой, а еще они очень сильно нас не любили, настолько сильно, что это было заметно даже не урожденным менталистам.

— Не нравится мне это, — прошептал я, так, чтобы меня услышал Рейн. — Ей же всего четырнадцать.

— Тут нравы простые, — ответил Рейн, но, тем не менее, нахмурился.

— Куда уж проще, — пробубнил я. Тут к нам подошел, судя по всему, хозяин.